– Первое время я приходила на стадион и смешила школьников, они говорили: «Апашка палки взяла, а лыжи дома забыла», – с юмором рассказывает Мария Федоровна. – А сейчас у нас целый клуб любителей скандинавской ходьбы! Столько соседей с нордиками гуляют!

Как-то в Усть-Каменогорске решили провести турнир по скандинавской ходьбе. Мария Федоровна пришла подать заявку и привела организаторов в полное замешательство: такой возрастной группы «за 95» нет! Ни в одной классификации. Поэтому ей предложили участвовать на эксклюзивных правах – в качестве живого примера здорового образа жизни.

А ещё она «откупорила» новенькую спортплощадку, которую построили в городском дворе, но жильцы почему-то стеснялись её осваивать. В свои 90 с «хвостиком» пенсионерка первой начала крутить велотренажер и шагомер, качать мускулы…

– Сначала некоторые, чувствовалось, осуждали,– говорит пенсио­нерка. – Мол, бабушка в детство впала. А сейчас на этой площадке яблоку негде упасть. Многие «распробовали», что можно прийти сюда после работы, потренироваться. Уличные тренажеры в моду вошли. С внуками приходят, с детьми.

Соседи называют Марию Федоровну батарейкой и динамо-машиной. Она ни секунды не может без дела, смеется, что если у неё вдруг простой, давление подпрыгивает. Бабушка на ювелирном уровне вышивает, плетет из бисера, делает сложнейшие мозаичные панно, вяжет. У неё четыре дочери, семеро внуков, семеро правнуков, и каждый обеспечен связанными её руками джемперами, кофточками, свитерами. Одно время она занималась вышивкой икон – подарила всем родным и близким. Сейчас увлеклась экологическим направлением – плетет из одноразовых «маек» и пакетов коврики, половики, тапочки. Все – в дело, ничего не выбрасывается на свалку, просто восторг для окружающей среды.

Читает, вяжет и рукодельничает Мария Федоровна, к слову, без очков! И предпочитает дружить, по её собственному выражению, не с врачами, а со спортом.

– Вчера налепила 400 пельменей, заморозила, – сообщает пенсионерка. – Это детям и внукам, моя помощь им.

Труженица тыла – любимая подопечная регионального командования «Шығыс» Национальной гвардии РК. На День Победы военный духовой оркестр устраивает для неё концерт прямо во дворе дома. Пенсионерка и посмеется, и слезы утрет, и подпоет, и с офицером в вальсе закружит. Она ждёт этот праздник, с удовольствием принимает знаки внимания к себе и своему возрасту. Единственное, что вызывает у бабушки грусть, – это воспоминания о войне.

– У меня муж освобождал Прагу, дошел до Берлина, – говорит Мария Федоровна. – Он мне так говорил: «Мы страхов насмотрелись, пусть дети не знают о них».

Винтовка, мины, волокуши

Прошлое, конечно, невозможно забыть. Марии Федоровне все равно приходится рассказывать молодым о военных буднях, о тяжелом времени. Ей не было ещё 15, когда её в Шемонаихе отправили на колхозные курсы трактористов. По нынешним меркам – совсем ребёнком. В 16 лет по приказу военкомата девушку призвали учиться на снайпера: тренировали стрелять из винтовки Мосина с оптическим прицелом. Ребят заставляли ползать по-пластунски, целиться лежа, с колена, стоя. Подниматься в атаку, наступать.

– Ставили мишень на расстоянии примерно 200 метров, – описывает занятия ветеран. – У меня не получалось глаз прищуривать, и мне его платком завязывали. Я была щуплая, но цепкая. В первый раз винтовка так отдала в плечо, что слезы выступили. Ходила потом с синяком.

Курсы шли всю зиму 1943-го. Полигон для стрельбищ располагался у подножия знаменитого шемонаихинского утеса, известного сегодня как Марьин. Его так назвали после выхода романа писателя-шемонаихинца Анатолия Иванова «Тени исчезают в полдень». Чуть позже уже на линии фронта в Карелии Маше довелось взять в руки трофейные финские винтовки. Они были тяжелыми, дальнобойными. Девчата собирали оружие и патроны в лесу после боев и складывали их в большие кучи.

– Смогла бы я сейчас выстрелить? – переспрашивает 97-летняя пенсионерка. – Да запросто. Собрать и разобрать винтовку смогу с закрытыми глазами.

Почти весь 1943 год девушка прослужила в своём родном районе обходчиком путей на железной дороге. У неё была специальная тележка с приборами, фиксирующими дефекты на рельсах. Чаще всего приходилось ремонтировать участки, давшие просадку. Маша поднимала домкратом стальные рельсы и насаживала на болты новые подкладки. Труд был физи­чески очень тяжелым, не женским. Но сильных рук страшно не хватало, всех мужчин забрали на фронт.

В ноябре того же 1943-го Мария получила из военкомата повестку. На сборы отвели 24 часа: в дорогу выдали 500-граммовую булку хлеба, немного картошки. Посадили в грузовой состав и отправили через всю страну на запад, в Карелию.

– В вагонах холодно, – вспоминает Мария Федоровна. – Как только состав прибывал на станцию, мы бегом с продуктовыми карточками в депо. На день давали четыреста граммов хлеба. Там, где имелся запас продуктов, могли отоварить сразу на три-четыре дня. Плюс немного крупы. Так и доехали.

Во время стоянки в Ленинграде произошла встреча из числа тех, о которых говорят, что они посланы самой судьбой. На соседний путь прибыл военный поезд, ожидающий отправления в Пруссию. Мария с подругами как раз вышла из своего вагона, с любопытством разглядывала эшелон. Вдруг один солдатик спрыгнул с подножки и кинулся к ней. Она сразу узнала парня из Шемонаихи – свой, земляк! Из глаз полились слезы. Командир увидел, нахмурился, начал пальцем грозить. Но когда услышал, что девушка встретила молодого человека из родного села, аж присвистнул: «Неужели правда?»

– Его звали Павел Сереченко, – делится Мария Федоровна. – Он дал мне свою полевую почту. Одна подруга сразу сказала: «Вот увидишь, это твоя судьба». Мы стали писать друг другу. Я полюбила Павла всей душой, лучше него не было во всем мире.

В тот же день эшелон, в котором ехал молодой солдат, ушел в восточную Пруссию. На следующее утро в сторону Карелии направился состав с новобранцами, где находилась девушка. Никто из молодых людей не знал, что их ждёт впереди.

За Волховым поезд с Марией попал под бомбежку. Ветеран до сих пор хватается за голову при воспоминании о пережитом. Локомотив ревет, вагоны в клубах пара, спереди и сзади бьют зенитки. Земля от взрывов кипит, в воздухе камни, комья, ветки, поезд сотрясается.

– Я от страха вся сжалась, кричу «Мамочка родненькая!», – вспоминает пенсионерка. – Не знаю, сколько продолжался бой, но потом все стихло. Так мы получили первое боевое крещение.

Подразделение, в котором находилась Мария, расквартировали на станции Сортавала. Жили в вагонах. В задачу бригад входил ремонт разбитых путей. Когда начиналась бомбежка, бросались врассыпную, в лес. Командир кричал: «Рот не закрывайте, чтобы барабанные перепонки не лопнули». Бывало и такое, когда приказывали оставаться на месте и продолжать ремонт – срочно требовались исправные пути.

А ещё девчата помогали искать после боев раненых. Мужчины рубили елки, связывали по 3–4 деревца. И на таких волокушах бойцов тащили к санитарному поезду – по кочкам, пням, ползком. Часто у маленьких щуплых девчонок совсем не было сил. Тогда тащили втроем. От боли солдаты кричали, ругались. По словам ветерана, пока тянешь раненого, думаешь с обидой: «Я тебя спасаю, а ты меня материшь!» Но как только солдата забирали санитары, девушки возвращались в лес за следующим бойцом.

– Если находили убитых, вытас­кивали пистончики, сейчас их называют медальоны, – поясняет Мария Федоровна. – Солдаты хранили их в специальных карманчиках в галифе. В этих капсулах были записки с именем, адресом, у некоторых фотографии хранились. Мы передавали их в штаб. А сколько оказались в списках без вести пропавших! Смотришь на реку – плывет тело, доставать некому. Когда форсировали Волхов, там погибли тысячи.

Самолёты девчата научились различать по звуку, приходилось всё время быть начеку. Помимо бомбежек, гибель несли минные поля. Их было столько, что саперы не всегда успевали выставить предупреждающие таблички...

Годы войны оставили в памяти тяжелый след, Мария Федоровна не любит даже художественные военные фильмы. Правда, одним эпизодом она делится с удовольствием: в ночь на 9 мая 1945-го её поставили дежурной на рации. Около полуночи 19-летняя девушка услышала в эфире разговор двух офицеров. Один другому говорил: «Война закончилась, завтра объяв­лять будем».

– Я наушники сбросила, побежала к мастеру, – вспоминает ветеран. – Он выскакивает в кальсонах: «Что так стучишь?» Я кричу: «Война кончилась!»

После возвращения в родную Шемонаиху Мария устроилась работать в совхоз, вышла замуж за Павла Сереченко. Вместе они прожили почти 60 лет! Вырастили шестерых детей.

– Я жила очень хорошо, – заключает пенсионерка. – У меня муж был замечательный, не пил, не курил, наставник молодежи. Хозяйство держали большое. Мы с ним за всю жизнь ни разу не поссорились.

Ветеран и сейчас живёт со вкусом, интересно. Хотя бы раз в год она навещает тех детей и внуков, которые живут в Сибири, путешествует на поезде. Занимается спортом, вяжет, вышивает бисером, обожает добрые фильмы о любви. Мечтает на своё столетие станцевать вальс в паре с красавцем-офицером Национальной гвардии.

– Хочу, чтобы дети, внуки и пра­внуки никогда не узнали страха войны, – говорит Мария Федоровна. – Чтобы в нашей стране всегда был мир.