Вопрос запрета или разрешения на религиозную форму одеж­ды актуален и для Казахстана. С началом учебного года возникли споры вокруг ношения религиозной одежды в учреждениях образования. Родители из числа верующих мусульман настаивают на том, чтобы их дочери-ученицы носили религиозную одежду и во время учебы в школах. В обществе вопрос вызвал шумные споры. Нашлись те, кто поддерживает стремление родителей воспитывать детей в соответствии с каноническими правилами ислама. Ещё больше тех, кто полагает, что школа – это учебное заведение, что Казах­стан в первую очередь светское государство и использование религиоз­ной атрибутики в организациях образования неуместно.

В социальных сетях баталии порой доходили до крайней точки кипения. А это уже повод для беспокойства. Основной закон страны – Конституция РК – гарантирует каж­дому своему граж­данину права и свободы. И ограничивать кого-то в его праве верить и поклоняться, следовать канонам религии не имеет права. Но право на свободу вероисповедания, так же как и право на свободу выбора и другое, человек приобретает лишь с наступлением совершеннолетия. Носить платок или нет, ходить с бородой или без, верить или нет – каждый, будучи взрослым, решает сам. Однако ношение религиозной одежды, не соответствующей единым стандартам учебной формы, можно назвать стремлением во что бы то ни стало отличаться от других, подчеркивая и идентифицируя себя с определенной группой людей.

Внешние атрибуты любой религии, как правило, помимо функ­циональной составляющей, исполняют объединяющую роль для облегчения идентификации своих братьев и сестер по вере. В детском возрасте необходимости в этом нет.

Надеемся, что точку в этом споре поставит заявление министра культуры и информации Аиды Балаевой. «Все вопросы государст­венной политики регулируются гражданским законодательством, а не религиозными нормами. И нормативные акты требуют соблюдать стандарты ношения школьной формы», – отметила она, напомнив, что Казахстан является светским государством, которое отделено от религии. Также она подчеркнула, что задача школы – гарантировать и обеспечивать качественное образование, и, став взрослыми, казахстанцы самостоя­тельно определяются в выборе религии и религиозной одежды.

Тем временем на фоне шума по поводу хиджабов большинство прак­тически не заметили выступ­ление заместителя председателя КНБ РК Руслана Сейсембаева на очередном заседании Совета Регио­нальной антитеррористической структуры (РАТС) ШОС. Приведенные им данные весьма тревожные и заставляют задуматься. В частности, он отметил, что важным фактором радикализации населения является интернет-пропаганда терроризма. Активная диджитализация населения невольно создала условия для переноса пропагандистской деятельности идеологов терроризма и экстремизма в Интернет. Сегодня это является основным фактором радикализации молодежи. В цифровой среде выстроена разветвленная сетевая инфраструктура, которая используется международными террорис­тическими организациями для оказания деструктивного информационно-пропагандистского и психологического воздействия на население. Также он привёл цифры, на которые стоит обратить внимание всем, а родителям, имеющим несовершеннолетних детей, и педагогической общественности особенно.

– Через соцсети и мессенджеры происходит обмен данными, распространение экстремистских материалов, а также управление террористической деятельностью. К сожалению, наиболее уязвимой и подверженной воздействию террористической угрозы является молодежь. Только в текущем году в Казахстане выявлено около 80 тысяч пользователей Сети из числа молодежи, состоящей в деструктивных сообществах, в их числе почти 6 тысяч – до 18 лет, – сообщил Руслан Сейсембаев.

Наделала много шума в «Тик-токе» молодая девушка, со знающим видом рассуждающая о том, что домбра – это харам, потому что она… убивает сердце.

Это результат отсутствия нацио­нальной составляющей в воспитании. Ведь если ребёнок растёт в атмосфере любви к своим корням, своей культуре и уважении ко всем другим, у него в сознании просто не будет таких файлов, отравленных чужеродной идеологией.

Домбра – это не просто музыкальный инструмент для казаха, это его сакральная величина. Не случайно и непросто так до наших дней дошли правила обращения с ней. И не зря мы вспоминаем крылатое выражение «нағыз қазақ – қазақ емес, нағыз қазақ – домбыра!».

Несколько лет назад увидела свет книга Едыге Магауина «Сары кітап». Написанное в формате документальной прозы издание содержит воспоминания людей, переживших голод в 1931–1932 годах, а также их потомков. В этой книге есть маленький, но очень важный по содержанию и ценный рассказ, основанный на воспоминаниях Мариям Хакимжановой. Женщина рассказывает о том, сколько было мертвых людей в те годы на улицах городов и аулов. Она в составе бригады из студентов рабфака участвовала в ликвидации тел, а проще говоря – они хоронили усопших, собирая их по улицам, свозили к зданию Крас­ного Креста. В одной из поездок в сторону Талгара они увидели на холме одиноко лежащую фигуру. Подойдя поближе, перевернули тело – и их взору предстала душераздирающая картина: покойнику было лет 50–60, казах, вероятно, он знавал хорошие времена, потому что одежда на нём была добротной. Он лежал ничком, обняв крепко одной рукой ребёнка лет 10–12, сына, по всей видимости, а другой – свою домбру... Их так и похоронили вместе, потому что разлучать их казалось святотатством и кощунством. Дети и домбра – самые главные богатства, свет души для казаха. Настолько, что даже перед лицом неминуемой смерти он не выпустил её из рук, не выкинул, а умер, обняв все самое ценное для себя.

…Во дворе бегает детвора, обыч­ные на вид мальчишки лет 7–10. Вот только разговоры у них не совсем обычные для детей их возраста и вообще для детей.

– Елка – харам! Если ты ставишь елку, украшаешь её – значит ты уже не мусульманин! Музыку слушать – тоже харам, – безапелляционно заявляет один из них, двое других поддакивают ему.

Не знаю как вам, но мне как матери, как женщине, как просто гражданину этой страны от услышанного становится страшно...