Топ новости
Заезжаем на подстанцию скорой помощи №1, что в Турксибском районе Алматы. Суббота. Время послеобеденное . В новом здании (старое снесли и построили большое и современное) сотрудники разбили шикарный зимний сад. Цветоводством стресс снимают. Нам показывают комнаты отдыха. Дремотно. Все меняется в секунду — срочный вызов, бригада торопится в дорогу.
- Если первая (с угрозой для жизни пациента. — Ю. З.) категория вызова или если с одного вызова нас перенаправили на новый, мы едем и на красный, и по встречке, и через двойную сплошную. Но это опасно. Водители сейчас за рулем невнимательны — отвлекаются на телефон, музыку слушают, приближение спецтехники могут не заметить, и тогда в аварию можем попасть уже мы. Без пациента ехать с мигалкой и нарушать ПДД мы не имеем права: там уже, если водитель допустил, платит штраф сам. В машинах GPS, мы отчитываемся строго по минутам. Так что все по-честному. Но у нас есть шофёрское братство: если кто-то попал на крупный штраф или машину повредил — выплаты большие, или заболел, мы помогаем дружно, — рассказывает Бейбут ШАТЕКОВ, водитель подстанции скорой помощи №1.
В скорую он пришел уже после 50 лет: банк, где он возил начальство, приказал долго жить, найти работу было непросто. Восемь лет ездит с мигалкой. Отмечает, что сейчас скорые стали пропускать чаще, появилось уважение. Но эту солидарность в водителях нужно было воспитать. Был проект-эксперимент с дорожной полицией — сотрудник садился к медикам и в громкоговоритель “раздвигал” машины на дороге. А патрулька, ехавшая рядом, принимала тех, кто уступать полосу скорой помощи не хотел.
Район обслуживания большой, специфический. Много частного сектора — улочки узенькие, вертлявые, порой двум машинам не разъехаться. И это важно учитывать водителю скорой: пока фельдшеры заняты больным, сработать на опережение.
- Тут мелочей не бывает. Приезжаем на улицу Довженко, — вспоминает водитель Сарсенбай КОШИБАЕВ. — Фельдшер зашел в дом, а я сразу подумал: развернусь, встану уже на выезд, нашел место для маневра. Минута прошла — наши выводят беременную женщину, а у неё кровь как хлестанула, да прямо у калитки. Вот и представьте, что было бы, если бы я только поехал разворачиваться.
Интересная деталь: водители помнят не фамилии пациентов, не истории болезни — адреса. И врезавшиеся в память подробности.
- Был вызов на улицу Гете: ребёнку 20 дней, — ворошит в памяти былое Бейбут. — Я тогда работал в реанимационной бригаде. Обычно врачи на адресе минут 10-15, а тут выскакивают сразу же, и малыш на руках. Мамашу всю в слезах вперед ко мне сажают, а сами держат здесь, на земле, эту кроху. Я, признаюсь, шикнул на нее: не плачь и не отвлекай, врачи у нас хорошие, а ты лучше, милая, молись. Нас ждали в 1-й детской, и мы летели. Но, доставив их в приёмный покой, я чувствовал себя так, будто пробежал километра три — весь в поту и дыхание сбилось. А ведь я за рулем был, не пешком!
- Наша задача — довезти пациента живым до больницы. Смерть в карете скорой помощи — это всегда объяснения, — говорит Сарсенбай Кошибаев. — Но не из-за бумажной волокиты и взысканий мы боимся этого. Ведь там, в машине, человек. Есть ликование: ты успел, доставил. Помню такой вызов на Крымского, там общежитие. Пятилетний ребёнок выпал с шестого этажа, перевесился через перила балкона. Жив — вот чудо! Никакого осмотра — это потеря времени, на носилки и в карету. В детскую не поехали — “четверка” (городская клиническая больница №4. — Ю. З.) ближе. “Сарсенбай-ага, гони!” — крикнула мне фельдшер. Верите, я не помню дороги: как проскакивали перекрестки, светофоры. За твоей спиной человек.
В реальность нас возвращает “саламатсызба”. Поздороваться к бывшим коллегам заглянул сотрудник дорожной полиции — раньше тоже возил пациентов.
- Там поспокойнее? - шутим.
Оказывается, Талгат заглянул не просто так — его супруге стало плохо, а он вырваться к ней не мог — был в наряде. На вызов приехали ребята с родной подстанции. Заехал поблагодарить.
Большая проблема для водителей скорых — новостройки. В некоторые не попасть без охранника — это вам не брелок на воротах, их приходится искать, вызванивать. На территории машине не припарковаться, не развернуться… А специфических правил парковки на их территории (например, запрет на то, чтобы машины ставили по обе стороны и без того узкого проезда) или мест, выделенных для экстренных служб, нет.
- Заедешь, а в спину сигналят: проезжай, мол. Из машины выходят, ругаются. Объясняю, что не могу уехать далеко от подъезда и искать парковку, ведь никто не знает, что произойдет на вызове, сколько там будет моя бригада. Не будут же они меня искать! — горячится Бейбут.
Беда современности — агрессия в адрес врачей. С неадекватами на вызовах приходится сталкиваться не только медицинской бригаде. Прилетает и водителям. Тут случаев уйма, все не опишешь — на машину кидались, на фельдшеров. Опасность всегда есть: кто-то перебрал с запрещенными веществами, кто-то от переживаний слетел с катушек, а кто-то по жизни идиот. Не угадаешь. А защиты для медиков почти нет.
- Вызов на Спасскую: там лог, речка протекает — неприметное тихое место. Внизу и засела компания мужиков. Выпили, как водится. А подняться — никак. Да ещё один из товарищей вывихнул ногу. Звонят в скорую. Ну а у нас-то не вездеход! Я спустился пешком, осмотрел — нет подъезда, — разводит руками Бейбут. — Сами нести товарища ребята не в состоянии. А мы с фельдшером тоже не можем. Звоним чеэсникам. Ну а у тех мигалки нет, и не пожар ведь. Едут долго. Ребята, которые нас вызвали, свирепеют и начинают на нас кидаться: чего так долго спасаете? Кулаками начали махать, а потом и больной в позу встал: с такими спасателями не поеду!
Пришлось медикам на этот пикник вызывать ещё два “Бурана”, и вся компания отправилась на афтепати в полицию.
Перчинку в работу этой подстанции добавляет и соседство вокзала Алматы-1 и воздушной гавани южной столицы. В аэропорту, вспоминает Бейбут Шатеков, у них был однажды интересный вызов: в полёте стало плохо гражданину Кыргызстана. Эпилепсия. Самолёт посадили. Бригаду вызвали. А больного им не отдают — он ведь не прошел зону погранконтроля. Так и сработали вместе: медики человеку приступ снимали, пограничники прямо в машине скорой помощи проверяли багаж и штампик в миграционную карту ставили. Так с представителем посольства и поехали в больницу.
- Он так по дороге сокрушался, что пропустил свой следующий рейс на Камчатку. Мы подумали: научный сотрудник. Но оказалось, что-то вроде челнока — обувь там продавал, — улыбается наш собеседник.
Отдельная история — вокзал. Там, правда, и правила, и публика попроще: в скверике близ него, в тени, часто отдыхают лица без определенного места жительства. Но бдительные граждане им вызывают скорую.
- Человек без сознания — первый ранг, у нас десять минут на доезд. Прилетаем, а товарищ просто спит и в больницу ехать отказывается наотрез. Но у нас регламент. Если человек без видимых симптомов — вызываем полицию, и уже она везёт контингент в спецприемник. Если избит, давление скачет — наш пациент, — объясняет алгоритм Сарсенбай.
- Помню своё первое дежурство. Я тогда решил, что эта работа не для меня. Приезжаем на вызов и не можем попасть в подъезд, только с помощью соседей открыли. А там женщина вся в крови — бывший муж порезал, на бутылку просил. Я подумал тогда: “Что за ужас, как это выносить день за днём? Уйду!” — признается Сарсенбай-ага. — Но через двое суток уже был на дежурстве. Теперь каждый вызов — с молитвой и в добрый путь!
Юлия ЗЕНГ, фото Веры ОСТАНКОВОЙ, Алматы
