Топ новости
Календарь сегодня зафиксировал несколько дат. Совпали Дни чилийского вина и рождения игры «Что? Где? Когда?». Их пропустим, а вот на Дне дикой природы, совпавшем с почтением к незнакомым дорогам, стоит остановиться повнимательнее.
Этому всячески поможет наш собеседник Талгат Кертешев , кандидат сельскохозяйственных наук, профессор кафедры лесных ресурсов, охотоведения и рыбного хозяйства Казахского Национального аграрного исследовательского университета.
– Талгат Сейтович, неужели в Казахстане осталась дикая природа?
– Аналогичного джунглям Амазонки, пожалуй, не найдём. Кстати, в США есть специальное законодательство, объясняющее, что такое дикая природа и как её охранять. У нас тоже приняты законы, прямо или косвенно её защищающие: о природоохранных территориях, лесной, экологический и водный кодексы.
По сути, это экологический термин, обозначающий природу в первозданном, естественном состоянии, не нарушаемую хозяйственной деятельностью человека, в малой степени им контролируемой. Речь может идти о скалах, горах, водоёмах. Правда, пассивное вмешательство вполне допустимо. Скажем, экологический туризм, когда люди кратковременно посещают данные объекты, не нанося вреда их биоразнообразию. Помню, как несколько лет назад принимал участие в восхождении на гору Белуха. Как шли по тропе к водопаду Кокколь, испытывая ощущение, что до нас здесь больше ничья нога не ступала. Что, в общем, почти правда, в этот национальный парк с территорией свыше 600 тысяч га за сезон наведывается не более пяти тысяч человек.
– Иными словами, мы без природы никак, а она без нас отлично обходится?
– Баланс нарушают меры антропогенного воздействия. В естественных условиях экосистема обладает способностью самоочищения и восстановления. Благодаря внутренним процессам, в которые человеку надо не вмешиваться, а всего лишь за ними наблюдать. Но там, где цивилизация успела «наследить», не обойтись без помощи природе.
Для примера ситуация со снежным барсом, по-научному ирбисом. В мире 12 стран, где он обитает, Казахстан в том числе. Этой популяции непросто приходится в современных условиях. Когда над горами, вроде алматинских, летают дроны, пачками бродят по высоким тропам туристы. У нас ирбисов около 180. При проведении мероприятий по обеспечению сохранности приходится на особи надевать ошейники – для мониторинга по определению среды обитания и путей миграции. Оказалось, что их маршруты пролегают от алматинского заповедника в национальный парк «Алтын Эмель», где горная полупустынная зона, которая вроде бы им не подходит. Зато в наличии богатая кормовая база в виде горных козлов и сурков.
– Ошейник на барса? Это возможно?
– Есть специальные методы отлова. Поскольку таких специалистов мало, пришлось обратиться за помощью в Московский НИИ териологии и к монгольским товарищам. Их опыт подхватили наши учёные из Института зоологии. Процедура с усыплением деликатная, зверь не должен ничего почувствовать, иначе будет стресс, который негативно отразится на животном. Через пару минут барсы уже на ногах и в ошейниках с чипами, чтобы через компьютер отслеживать их миграцию, места обитания, плотность кормовой базы. В рамках будущей Концепции сохранения биоразнообразия, на принятие которой мы с коллегами очень надеемся, уже сейчас для снежных барсов нужно создавать экологические коридоры. Пути их миграции должны устанавливаться в определённом природоохранном режиме, учитывая охотничьи и фермерские хозяйства.
– Разве кто-нибудь посмеет стрельнуть в барса?
– Намеренно, не думаю. Ирбис – краснокнижник не только республиканского, но и мирового значения. Могут попасть случайно. Поэтому в весенний период, когда снежные барсы поднимаются в горы, необходимо прекращение охоты. Новые технологии, в частности фотоловушки, помогают с ними чаше встречаться. Раньше учитывали по следам и только зимой, что не было вполне достоверным. У 12 стран есть общий план регионального управления средой обитания ирбисов. Нам необходимо к нему присоединиться. Если хотим сохранить популяцию, то должны не гоняться за её особями, а в потенциальных в местах обитания, гона и размножения обеспечить комплекс использования этих земель с точки зрения ландшафтного подхода. Экосистемы, особенно в горной части, напрямую зависят от влияния человека с его разнообразной производственной деятельностью.
– Судя по всему, грациозной стремительной кошке на жизнь грех особенно жаловаться! А как чувствуют себя другие представители дикой фауны?
– По-разному. Взять сайгака, потомка благородной антилопы времён империи Великих Моголов. Когда-то их поголовье доходило до миллиона, в результате варварского отстрела уменьшилось буквально до 30–40 тысяч. Люди постарше помнят полки магазинов с сайгачатиной. Сегодня мясо не в дефиците и к сайгачьим стадам надо относиться с большей гуманностью, на что обратил внимание наш президент.
Я недавно разговаривал с 85-летним жителем Акмолинской области. Аксакал уверяет, что массовые паводки наводнения как раз происходят там, где сайгаки были частично истреблены. А это степные зоны, воды там всегда была нехватка, и для сайгачьих стад с зимне-весеннего периода её накапливали в низинах. Живность не краснокнижная, но у нас издавна считается священной. Можно, конечно, не брать в расчёт религиозные соображения, однако повод призадуматься есть… Ведь как бывает, допустили отстрел более 20 тысяч сайгаков, которых потом не могли сдать на мясокомбинат, нет технологии переработки, и мясо испортилось. Левыми дорогами зачастую рога уходят в Китай, где им находится применение.
– Сельчане называют сайгаков одной из главных бед для хлебных полей.
– Это отговорки. Сайгаки боязливые, можно поставить отпугивающие приспособления, границы земель отгородить заборами. Они же не с неба падают! Я предложил создать сайгачьи питомники, привозим самочек новорождённых сайгачат в места прежнего обитания. Знаю, есть люди с деньгами, хотят заниматься охотничьими хозяйствами. Они могли бы, скажем, 20 процентов сайгаков выпускать на природу, остальными как частной собственностью найдут, как с умом распорядиться.
Беда в том, что у нас на законодательной основе отсутствует план действий по управлению видами, которые должны быть защищены. Когда я был менеджером проектов ПРООН в области сохранения биоразнообразия, экосистем и зелёной экономики, мы такие планы разрабатывали. Например, для фламинго необходимо поддерживать определённый уровень минерализации озер, чтобы размножались красные рачки, их кормовая база.
Нормы международных конвенций в Казахстане внедряются неэффективно. Сейчас пришло время точечно заниматься сохранением биоразнообразия на видовом уровне. Раньше правительство считало, что создание заповедников закрывает все проблемы. Пример тех же сайгаков с их чрезмерным размножением показал, что этого недостаточно. Не продумав все возможные методы по управлению данного вида, их начали банально отстреливать.
– Видимо, точечно означает дорого?
– Любой план мероприятий требует вложений денег, а финансовые органы отвечают, что их нет. Вот биоразнообразие в целом и находится на второстепенных ролях. Экономим на сохранении того, что досталось даром, по воле Всевышнего. Такого отношения не встретишь в европейских странах, в США, даже Беларусь и Россия нас тут опередили.
Нам ведь надо много чего спасти и вернуть природе. С советских времён никто не занимался посадкой туранги, эндемичного вида, произрастающего только у нас. Мы в лабораторных условиях in vitro вырастили 600 сеянцев туранги, они сегодня вымахали до 8–12-метровой высоты в питомнике «Лавар». Гениальное дерево, под ним любит скот скрываться от жары и разных кровососов благодаря фитонцидам, которые выделяет туранга. Животина и вытаптывала его под корень, не давая возобновляться естественным путём, теперь надо восстанавливать.
В этом ряду ясень чарынский, влаголюбивый или согдийский, тоже эндемик, который может погибнуть от недостатка полива, потому что воду в его вегетационный период регулирует Мойнакская ГЭС. Список можно без конца продолжать…
– Саксаулу в нём также есть место?
– Ещё бы! Лесной фонд Казахстана насчитывает 13 млн 500 тысяч гектаров площади, из которых около семи млн занимают пустынные леса, а именно саксаульник. И всего 20 процентов приходится на долю высокоствольных лесов, растущих в основном на востоке и севере страны. Саксаульник мощной корневой системой сдерживает процесс опустынивания. Пески наступают, на окраине некоторых сёл в Кызылординской области, в Балхашском районе Алматинской дома заносит чуть ли не до половины. Программу по закреплению подвижных песков мы предлагали местным акиматам. Посмотрим…
Сейчас активно работаем над партнёрскими программами с университетом Центральной Азии в Текели. Интереснейший район, включающий несколько климатических зон, где можно исследовать, как изменение климата влияет на экосистемы дикой природы. Учёные должны переходить с асфальта на землю, ну а вы, журналисты, почаще публиковать статьи по этой важнейшей теме. Надо ясно осознавать, что человек и сам является частью общей экосистемы, одним из её видов.
Светлана СИНИЦКАЯ
Подписывайтесь на наш Дзен и Telegram канал.
